Меню

5 января 2016 г.

Марина Цветаева. Учебные материалы



Марина Цветаева. Биография и творчество




Источник: https://www.youtube.com/watch?v=Kf-Ef-BNYT4


Марина Цветаева. Жизнь и творчество




Источник: https://www.youtube.com/watch?v=3rdje7x_334


Марина Цветаева. Поэтический минимум




Источник: https://www.youtube.com/watch?v=p86fMEPjdac


Гибель Марины Цветаевой




Источник: https://www.youtube.com/watch?v=r8PJ4pIdYx0


Анастасия Цветаева. "Мне 90 лет, легка еще походка..."




Источник: https://www.youtube.com/watch?v=USQoOV8w20c

Актёрское исполнение стихотворений Марины Цветаевой

А. Пугачёва. "Уж сколько их упало в эту бездну..."

Источник: https://goo-gl.ru/4GIv



А. Фрейндлих. "В огромном городе моём..."

Источник: https://goo-gl.ru/4GIw



С. Крючкова. "Как правая и левая рука..."

Источник: https://goo-gl.ru/4GIy



А. Фрейндлих. "Красною кистью рябина зажглась..."

Источник: https://goo-gl.ru/4GIz



А. Фрейндлих. "Тоска по родине"

Источник: https://goo-gl.ru/4GIA



А. Фрейндлих. "Имя твоё..."

Источник: https://goo-gl.ru/4GIB



И. Мазуркевич. "Генералам 1812 года"

Источник: https://goo-gl.ru/4GIC



А. Фрейндлих. "Попытка ревности"

Источник: https://goo-gl.ru/4GID



А. Пугачёва. "Мне кажется, что вы больны не мной..."

Источник: https://goo-gl.ru/4GIE



А. Фрейндлих. "Мой милый, что тебе я сделала?"

Источник: https://goo-gl.ru/4GIF



"Прохожий"

Источник: https://goo-gl.ru/4GIG



О. Кузнецова. "Как живётся вам с другой?"

Источник: https://goo-gl.ru/4GIJ



Пелагея."Под лаской плюшевого пледа..."

Источник: https://goo-gl.ru/4GIL



Т. Гвердцители. "Дочери"

Источник: https://goo-gl.ru/4GIM




4 января 2016 г.

Марина Ивановна Цветаева (1892 - 1941)










Авторское исполнение стихотворений Сергея Есенина (голос автора)



Стихи Есенина в исполнении автора




Источник: https://ipleer.fm/song/92643437/Sergej_Esenin_-_V_ispolnenii_avtora._Ispoved_huligana/

Сергей Есенин. Учебные материалы



Сергей Есенин. Жизненный и творческий путь



Источник: https://www.youtube.com/watch?v=0d-QndYJ5mk


Сергей Есенин. Хроника распада. Урок с Дмитрием Быковым




Источник: https://www.youtube.com/watch?v=RIbPPyoqilQ


Тайны века. Сергей Есенин. Ночь в "Англетере"




Источник: https://www.youtube.com/watch?v=JZdNS-2QXgc&has_verified=1


Сергей Есенин. Документальная хроника




Источник: https://www.youtube.com/watch?v=Dodux6DpAN0



Источник: https://www.youtube.com/watch?v=8Kegem72DfE



Источник: https://www.youtube.com/watch?v=bkFTxDfNANk

Проверь свои знания по теме

Источник: https://learningapps.org/watch?v=pb5c9404j01


Сергей Александрович Есенин (1895 - 1925)









Актёрское исполнение стихотворений Сергея Есенина


Сергей Безруков."Письмо к женщине"




Источник: https://www.youtube.com/watch?v=fthU_6E5YCA

Сергей Есенин против Владимира Маяковского. Поэтическая дуэль (кадры из фильма "Есенин")




Источник: https://www.youtube.com/watch?v=fthU_6E5YCA

А. Московой. "Письмо к матери"



Источник: https://ipleer.fm/song/43766306/Andrej_Moskovoj_-_09_Pismo_k_materi_stihi_Sergej_Esenin/


"Не жалею, не зову, не плачу..."



Источник: https://ipleer.fm/song/69024246/S.Esenin_-_Ne_zhaleyu_ni_zovu_ne_plachu/


С. Безруков. "Я помню, любимая, помню..."



Источник: https://ipleer.fm/song/126189679/S._Bezrukov_-_ya_pomnyu_lyubimaya_pomnyu_Sergej_Esenin/


С. Безруков. "Дорогая"



Источник: https://ipleer.fm/artist/291267-S_Esenin_CHitaet_S_Bezrukov/


С. Безруков. "Хулиган я, хулиган..."



Источник: https://ipleer.fm/song/153448305/S.Bezrukov_-_Huligan_ya_huligan_na_stihi_S.A.Esenina/


А. Малинин. "Мне осталась одна забава..."



Источник: https://ipleer.fm/song/4366024/A._Malinin_-_Mne_ostalas_odna_zabava/

Стихотворения Сергея Александровича Есенина


 

    x x x

    Там, где капустные грядки
    Красной водой поливает восход,
    Клененочек маленький матке
    Зеленое вымя сосет.

    x x x

    Под венком лесной ромашки
    Я строгал, чинил челны,
    Уронил кольцо милашки
    В струи пенистой волны.

    Лиходейная разлука,
    Как коварная свекровь.
    Унесла колечко щука,
    С ним - милашкину любовь.

    Не нашлось мое колечко,
    Я пошел с тоски на луг,
    Мне вдогон смеялась речка:
    "У милашки новый друг".

    Не пойду я к хороводу:
    Там смеются надо мной,
    Повенчаюсь в непогоду
    С перезвонною волной.

    x x x

    Темна ноченька, не спится,
    Выйду к речке на лужок.
    Распоясала зарница
    В пенных струях поясок.

    На бугре береза-свечка
    В лунных перьях серебра.
    Выходи, мое сердечко,
    Слушать песни гусляра.

    Залюбуюсь, загляжусь ли
    На девичью красоту,
    А пойду плясать под гусли,
    Так сорву твою фату.

    В терем темный, в лес зеленый,
    На шелковы купыри,
    Уведу тебя под склоны
    Вплоть до маковой зари.

    x x x

    За горами, за желтыми долами
    Протянулась тропа деревень.
    Вижу лес и вечернее полымя,
    И обвитый крапивой плетень.

    Там с утра над церковными главами
    Голубеет небесный песок,
    И звенит придорожными травами
    От озер водяной ветерок.

    Не за песни весны над равниною
    Дорога мне зеленая ширь -
    Полюбил я тоской журавлиною
    На высокой горе монастырь.

    Каждый вечер, как синь затуманится,
    Как повиснет заря на мосту,
    Ты идешь, моя бедная странница,
    Поклониться любви и кресту.

    Кроток дух монастырского жителя,
    Жадно слушаешь ты ектенью,
    Помолись перед ликом спасителя
    За погибшую душу мою.

    x x x

    Опять раскинулся узорно
    Над белым полем багрянец,
    И заливается задорно
    Нижегородский бубенец.

    Под затуманенною дымкой
    Ты кажешь девичью красу,
    И треплет ветер под косынкой
    Рыжеволосую косу.

    Дуга, раскалываясь, пляшет,
    То выныряя, то пропав,
    Не заворожит, не обмашет
    Твой разукрашенный рукав.

    Уже давно мне стала сниться
    Полей малиновая ширь,
    Тебе - высокая светлица,
    А мне - далекий монастырь.

    Там синь и полымя воздушней
    И легкодымней пелена.
    Я буду ласковый послушник,
    А ты - разгульная жена.

    И знаю я, мы оба станем
    Грустить в упругой тишине:
    Я по тебе - в глухом тумане,
    А ты заплачешь обо мне.

    Но и поняв, я не приемлю
    Ни тихих ласк, ни глубины -
    Глаза, увидевшие землю,
    В иную землю влюблены.

    x x x

    Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.
    Выходи встречать к околице, красотка, жениха.

    Васильками сердце светится, горит в нем бирюза.
    Я играю на тальяночке про синие глаза.

    То не зори в струях озера свой выткали узор,
    Твой платок, шитьем украшенный, мелькнул за косогор.

    Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.
    Пусть послушает красавица прибаски жениха.


    ПОДРАЖАНЬЕ ПЕСНЕ

    Ты поила коня из горстей в поводу,
    Отражаясь, березы ломались в пруду.

    Я смотрел из окошка на синий платок,
    Кудри черные змейно трепал ветерок.

    Мне хотелось в мерцании пенистых струй
    С алых губ твоих с болью сорвать поцелуй.

    Но с лукавой улыбкой, брызнув на меня,
    Унеслася ты вскачь, удилами звеня.

    В пряже солнечных дней время выткало нить.
    Мимо окон тебя понесли хоронить.

    И под плач панихид, под кадильный канон,
    Все мне чудился тихий раскованный звон.


    x x x

    Выткался на озере алый свет зари.
    На бору со звонами плачут глухари.

    Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло.
    Только мне не плачется - на душе светло.

    Знаю, выйдешь к вечеру за кольцо дорог,
    Сядем в копны свежие под соседний стог.

    Зацелую допьяна, изомну, как цвет,
    Хмельному от радости пересуду нет.

    Ты сама под ласками сбросишь шелк фаты,
    Унесу я пьяную до утра в кусты.

    И пускай со звонами плачут глухари.
    Есть тоска веселая в алостях зари.

    x x x

    Зашумели над затоном тростники.
    Плачет девушка-царевна у реки.

    Погадала красна девица в семик.
    Расплела волна венок из повилик.

    Ах, не выйти в жены девушке весной,
    Запугал ее приметами лесной.

    На березке пообъедена кора, -
    Выживают мыши девушку с двора.

    Бьются кони, грозно машут головой, -
    Ой, не любит черны косы домовой.

    Запах ладана от рощи ели льют,
    Звонки ветры панихидную поют.

    Ходит девушка по бережку грустна,
    Ткет ей саван нежнопенная волна.

    x x x

    Троицыно утро, утренний канон,
    В роще по березкам белый перезвон.

    Тянется деревня с праздничного сна,
    В благовесте ветра хмельная весна.

    На резных окошках ленты и кусты.
    Я пойду к обедне плакать на цветы.

    Пойте в чаще, птахи, я вам подпою,
    Похороним вместе молодость мою.

    Троицыно утро, утренний канон.
    В роще по березкам белый перезвон.

    x x x

    Сыплет черемуха снегом,
    Зелень в цвету и росе.
    В поле, склоняясь к побегам,
    Ходят грачи в полосе.

    Никнут шелковые травы,
    Пахнет смолистой сосной.
    Ой вы, луга и дубравы, -
    Я одурманен весной.

    Радуют тайные вести,
    Светятся в душу мою.
    Думаю я о невесте,
    Только о ней лишь пою.

    Сыпь ты, черемуха, снегом,
    Пойте вы, птахи, в лесу.
    По полю зыбистым бегом
    Пеной я цвет разнесу.

    x x x

    Край любимый! Сердцу снятся
    Скирды солнца в водах лонных.
    Я хотел бы затеряться
    В зеленях твоих стозвонных.

    По меже, на переметке,
    Резеда и риза кашки.
    И вызванивают в четки
    Ивы - кроткие монашки.

    Курит облаком болото,
    Гарь в небесном коромысле.
    С тихой тайной для кого-то
    Затаил я в сердце мысли.

    Все встречаю, все приемлю,
    Рад и счастлив душу вынуть.
    Я пришел на эту землю,
    Чтоб скорей ее покинуть.

    1914

    ---------------------------------------------

    x x x

    Пойду в скуфье смиренным иноком
    Иль белобрысым босяком -
    Туда, где льется по равнинам
    Березовое молоко.

    Хочу концы земли измерить,
    Доверясь призрачной звезде,
    И в счастье ближнего поверить
    В звенящей рожью борозде.

    Рассвет рукой прохлады росной
    Сшибает яблоки зари
    Сгребая сено на покосах,
    Поют мне песни косари.

    Глядя за кольца лычных прясел,
    Я говорю с самим собой:
    Счастлив, кто жизнь свою украсил
    Бродяжной палкой и сумой.

    Счастлив, кто в радости убогой,
    Живя без друга и врага,
    Пройдет проселочной дорогой,
    Молясь на копны и стога.

    1914

    ---------------------------------------------

    x x x

    Шел господь пытать людей в любви,
    Выходил он нищим на кулижку.
    Старый дед на пне сухом, в дуброве,
    Жамкал деснами зачерствелую пышку.

    Увидал дед нищего дорогой,
    На тропинке, с клюшкою железной,
    И подумал: "Вишь, какой убогой, -
    Знать, от голода качается, болезный".

    Подошел господь, скрывая скорбь и муку:
    Видно, мол, сердца их не разбудишь...
    И сказал старик, протягивая руку:
    "На, пожуй... маленько крепче будешь".

    x x x

    Гой ты, Русь, моя родная,
    Хаты - в ризах образа...
    Не видать конца и края -
    Только синь сосет глаза.

    Как захожий богомолец,
    Я смотрю твои поля.
    А у низеньких околиц
    Звонно чахнут тополя.

    Пахнет яблоком и медом
    По церквам твой кроткий Спас.
    И гудит за корогодом
    На лугах веселый пляс.

    Побегу по мятой стежке
    На приволь зеленых лех,
    Мне навстречу, как сережки,
    Прозвенит девичий смех.

    Если крикнет рать святая:
    "Кинь ты Русь, живи в раю!"
    Я скажу: "Не чадо рая,
    Дайте родину мою".

    x x x

    Край ты мой заброшенный,
    Край ты мой, пустырь,
    Сенокос некошеный,
    Лес да монастырь.

    Избы забоченились,
    А и всех-то пять.
    Крыши их запенились
    В заревую гать.

    Под соломой-ризою
    Выструги стропил,
    Ветер плесень сизую
    Солнцем окропил.

    В окна бьют без промаха
    Вороны крылом,
    Как метель, черемуха
    Машет рукавом.

    Уж не сказ ли в прутнике
    Жисть твоя и быль,
    Что под вечер путнику
    Нашептал ковыль?

    x x x

    Не бродить, не мять в кустах багряных
    Лебеды и не искать следа.
    Со снопом волос твоих овсяных
    Отоснилась ты мне навсегда.

    С алым соком ягоды на коже,
    Нежная, красивая, была
    На закат ты розовый похожа
    И, как снег, лучиста и светла.

    Зерна глаз твоих осыпались, завяли,
    Имя тонкое растаяло, как звук,
    Но остался в складках смятой шали
    Запах меда от невинных рук.

    В тихий час, когда заря на крыше,
    Как котенок, моет лапкой рот,
    Говор кроткий о тебе я слышу
    Водяных поющих с ветром сот.

    Пусть порой мне шепчет синий вечер,
    Что была ты песня и мечта,
    Все ж, кто выдумал твой гибкий стан
    и плечи -
    К светлой тайне приложил уста.

    Не бродить, не мять в кустах багряных
    Лебеды и не искать следа.
    Со снопом волос твоих овсяных
    Отоснилась ты мне навсегда.

    <1916>

    ---------------------------------------------

    x x x

    О красном вечере задумалась дорога,
    Кусты рябин туманней глубины.
    Изба-старуха челюстью порога
    Жует пахучий мякиш тишины.

    Осенний холод ласково и кротко
    Крадется мглой к овсяному двору;
    Сквозь синь стекла желтоволосый отрок
    Лучит глаза на галочью игру.

    Обняв трубу, сверкает по повети
    Зола зеленая из розовой печи.
    Кого-то нет, и тонкогубый ветер
    О ком-то шепчет, сгинувшем в ночи.

    Кому-то пятками уже не мять по рощам
    Щербленый лист и золото травы.
    Тягучий вздох, ныряя звоном тощим,
    Целует клюв нахохленной совы.

    Все гуще хмарь, в хлеву покой и дрема,
    Дорога белая узорит скользкий ров...
    И нежно охает ячменная солома,
    Свисая с губ кивающих коров.

    x x x

    Колокольчик среброзвонный,
    Ты поешь? Иль сердцу снится?
    Свет от розовой иконы
    На златых моих ресницах.

    Пусть не я тот нежный отрок
    В голубином крыльев плеске,
    Сон мой радостен и кроток
    О нездешнем перелеске.

    Мне не нужен вздох могилы,
    Слову с тайной не обняться.
    Научи, чтоб можно было
    Никогда не просыпаться.

    x x x

    Запели тесаные дроги,
    Бегут равнины и кусты.
    Опять часовни на дороге
    И поминальные кресты.

    Опять я теплой грустью болен
    От овсяного ветерка.
    И на известку колоколен
    Невольно крестится рука.

    О Русь - малиновое поле
    И синь, упавшая в реку, -
    Люблю до радости и боли
    Твою озерную тоску.

    Холодной скорби не измерить,
    Ты на туманном берегу.
    Но не любить тебя, не верить -
    Я научиться не могу.

    И не отдам я эти цепи,
    И не расстанусь с долгим сном,
    Когда звенят родные степи
    Молитвословным ковылем.

    ПРОПАВШИЙ МЕСЯЦ

    Облак, как мышь,
    подбежал и взмахнул
    В небо огромным хвостом.
    Словно яйцо,
    расколовшись, скользнул
    Месяц за дальним холмом.

    Солнышко утром в колодезь озер
    Глянуло -
    месяца нет...
    Свесило ноги оно на бугор,
    Кликнуло -
    месяца нет.

    Клич тот услышал с реки рыболов,
    Вздумал старик подшутить.
    Отраженье от солнышка
    с утренних вод
    Стал он руками ловить.

    Выловил. Крепко скрутил бечевой,
    Уши коленом примял.
    Вылез и тихо на луч золотой
    Солнечных век
    привязал.

    Солнышко к небу глаза подняло
    И сказало:
    "Тяжек мой труд!"
    И вдруг солнышку
    что-то веки свело,
    Оглянулося -
    месяц как тут.

    Как белка на ветке, у солнца в глазах
    Запрыгала радость...
    Но вдруг...
    Луч оборвался,
    и по скользким холмам
    Отраженье скатилось в луг.

    Солнышко испугалось...
    А старый дед,
    Смеясь, грохотал, как гром.
    И голубем синим
    вечерний свет
    Махал ему в рот крылом.

    x x x

    Алый мрак в небесной черни
    Начертил пожаром грань.
    Я пришел к твоей вечерне,
    Полевая глухомань.

    Нелегка моя кошница,
    Но глаза синее дня.
    Знаю, мать-земля черница,
    Все мы тесная родня.

    Разошлись мы в даль и шири
    Под лазоревым крылом.
    Но сзовет нас из псалтыри
    Заревой заре псалом.

    И придем мы по равнинам
    К правде сошьего креста
    Светом книги голубиной
    Напоить свои уста.

    x x x

    Там, где вечно дремлет тайна,
    Есть нездешние поля.
    Только гость я, гость случайный
    На горах твоих, земля.

    Широки леса и воды,
    Крепок взмах воздушных крыл.
    Но века твои и годы
    Затуманил бег светил.

    Не тобой я поцелован,
    Не с тобой мой связан рок.
    Новый путь мне уготован
    От захода на восток.

    Суждено мне изначально
    Возлететь в немую тьму.
    Ничего я в час прощальный
    Не оставлю никому.

    Но за мир твой, с выси звездной,
    В тот покой, где спит гроза,
    В две луны зажгу над бездной
    Незакатные глаза.

    x x x

    О Русь, взмахни крылами,
    Поставь иную крепь!
    С иными именами
    Встает иная степь.

    По голубой долине,
    Меж телок и коров,
    Идет в златой ряднине
    Твой Алексей Кольцов.

    В руках - краюха хлеба,
    Уста - вишневый сок.
    И вызвездило небо
    Пастушеский рожок.

    За ним, с снегов и ветра,
    Из монастырских врат,
    Идет, одетый светом,
    Его середний брат.

    От Вытегры до Шуи
    Он избродил весь край
    И выбрал кличку - Клюев,
    Смиренный Миколай.

    Монашьи мудр и ласков,
    Он весь в резьбе молвы,
    И тихо сходит пасха
    С бескудрой головы.

    А там, за взгорьем смолым,
    Иду, тропу тая,
    Кудрявый и веселый,
    Такой разбойный я.

    Долга, крута дорога,
    Несчетны склоны гор;
    Но даже с тайной бога
    Веду я тайно спор.

    Сшибаю камнем месяц
    И на немую дрожь
    Бросаю, в небо свесясь,
    Из голенища нож.

    За мной незримым роем
    Идет кольцо других,
    И далеко по селам
    Звенит их бойкий стих.

    Из трав мы вяжем книги,
    Слова трясем с двух пол.
    И сродник наш, Чапыгин,
    Певуч, как снег и дол.

    Сокройся, сгинь ты, племя
    Смердящих снов и дум!
    На каменное темя
    Несем мы звездный шум.

    Довольно гнить и ноять,
    И славить взлетом гнусь -
    Уж смыла, стерла деготь
    Воспрянувшая Русь.

    Уж повела крылами
    Ее немая крепь!
    С иными именами
    Встает иная степь.

    x x x

    О пашни, пашни, пашни,
    Коломенская грусть,
    На сердце день вчерашний,
    А в сердце светит Русь.

    Как птицы, свищут версты
    Из-под копыт коня.
    И брызжет солнце горстью
    Свой дождик на меня.

    О край разливов грозных
    И тихих вешних сил,
    Здесь по заре и звездам
    Я школу проходил.

    И мыслил и читал я
    По библии ветров,
    И пас со мной Исайя
    Моих златых коров.

    x x x

    Серебристая дорога,
    Ты зовешь меня куда?
    Свечкой чисточетверговой
    Над тобой горит звезда.

    Грусть ты или радость теплишь?
    Иль к безумью правишь бег?
    Помоги мне сердцем вешним
    Долюбить твой жесткий снег.

    Дай ты мне зарю на дровни,
    Ветку вербы на узду.
    Может быть, к вратам господним
    Сам себя я приведу.

    МАРИЕНГОФУ

    Я последний поэт деревни,
    Скромен в песнях дощатый мост.
    За прощальной стою обедней
    Кадящих листвой берез.

    Догорит золотистым пламенем
    Из телесного воска свеча,
    И луны часы деревянные
    Прохрипят мой двенадцатый час.

    На тропу голубого поля
    Скоро выйдет железный гость.
    Злак овсяный, зарею пролитый,
    Соберет его черная горсть.

    Не живые, чужие ладони,
    Этим песням при вас не жить!
    Только будут колосья-кони
    О хозяине старом тужить.

    Будет ветер сосать их ржанье,
    Панихидный справляя пляс.
    Скоро, скоро часы деревынные
    Прохрипят мой двенадцатый час!

    <1920>

    ---------------------------------------------

    x x x

    Душа грустит о небесах,
    Она нездешних нив жилица.
    Люблю, когда на деревах
    Огонь зеленый шевелится.

    То сучья золотых стволов,
    Как свечи, теплятся пред тайной,
    И расцветают звезды слов
    На их листве первоначальной.

    Понятен мне земли глагол,
    Но не стряхну я муку эту,
    Как отразивший в водах дол
    Вдруг в небе ставшую комету.

    Так кони не стряхнут хвостами
    В хребты их пьющую луну...
    О, если б прорасти глазами,
    Как эти листья, в глубину.

    1919

    ---------------------------------------------

    x x x

    Устал я жить в родном краю
    В тоске по гречневым просторам,
    Покину хижину мою,
    Уйду бродягою и вором.

    Пойду по белым кудрям дня
    Искать убогое жилище.
    И друг любимый на меня
    Наточит нож за голенище.

    Весной и солнцем на лугу
    Обвита желтая дорога,
    И та, чье имя берегу,
    Меня прогонит от порога.

    И вновь вернуся в отчий дом,
    Чужою радостью утешусь,
    В зеленый вечер под окном
    На рукаве своем повешусь.

    Седые вербы у плетня
    Нежнее головы наклонят.
    И необмытого меня
    Под лай собачий похоронят.

    А месяц будет плыть и плыть,
    Роняя весла по озерам...
    И Русь все так же будет жить,
    Плясать и плакать у забора.

    x x x

    Я покинул родимый дом,
    Голубую оставил Русь.
    В три звезды березняк над прудом
    Теплит матери старой грусть.

    Золотою лягушкой луна
    Распласталась на тихой воде.
    Словно яблонный цвет, седина
    У отца пролилась в бороде.

    Я не скоро, не скоро вернусь!
    Долго петь и звенеть пурге.
    Стережет голубую Русь
    Старый клен на одной ноге,

    И я знаю, есть радость в нем
    Тем, кто листьев целует дождь,
    Оттого, что тот старый клен
    Головой на меня похож.

    1918

    ---------------------------------------------

    x x x

    Хорошо под осеннюю свежесть
    Душу-яблоню ветром стряхать
    И смотреть, как над речкою режет
    Воду синюю солнца соха.

    Хорошо выбивать из тела
    Накаляющий песни гвоздь.
    И в одежде празднично белой
    Ждать, когда постучится гость.

    Я учусь, я учусь моим сердцем
    Цвет черемух в глазах беречь,
    Только в скупости чувства греются,
    Когда ребра ломает течь.

    Молча ухает звездная звонница,
    Что ни лист, то свеча заре.
    Никого не впущу я в горницу,
    Никому не открою дверь.

    ХУЛИГАН

    Дождик мокрыми метлами чистит
    Ивняковый помет по лугам.
    Плюйся, ветер, охапками листьев, -
    Я такой же, как ты, хулиган.

    Я люблю, когда синие чащи,
    Как с тяжелой походкой волы,
    Животами, листвой хрипящими,
    По коленкам марают стволы.

    Вот оно, мое стадо рыжее!
    Кто ж воспеть его лучше мог?
    Вижу, вижу, как сумерки лижут
    Следы человечьих ног.

    Русь моя, деревянная Русь!
    Я один твой певец и глашатай.
    Звериных стихов моих грусть
    Я кормил резедой и мятой.

    Взбрезжи, полночь, луны кувшин
    Зачерпнуть молока берез!
    Словно хочет кого придушить
    Руками крестов погост!

    Бродит черная жуть по холмам,
    Злобу вора струит в наш сад,
    Только сам я разбойник и хам
    И по крови степной конокрад.

    Кто видал, как в ночи кипит
    Кипяченых черемух рать?
    Мне бы в ночь в голубой степи
    Где-нибудь с кистенем стоять.

    Ах, увял головы моей куст,
    Засосал меня песенный плен.
    Осужден я на каторге чувств
    Вертеть жернова поэм.

    Но не бойся, безумный ветр,
    Плюй спокойно листвой по лугам.
    Не сотрет меня кличка "поэт",
    Я и в песнях, как ты, хулиган.

    x x x

    Не жалею, не зову, не плачу,
    Все пройдет, как с белых яблонь дым.
    Увяданья золотом охваченный,
    Я не буду больше молодым.

    Ты теперь не так уж будешь биться,
    Сердце, тронутое холодком,
    И страна березового ситца
    Не заманит шляться босиком.

    Дух бродяжий! ты все реже, реже
    Расшевеливаешь пламень уст
    О моя утраченная свежесть,
    Буйство глаз и половодье чувств.

    Я теперь скупее стал в желаньях,
    Жизнь моя? иль ты приснилась мне?
    Словно я весенней гулкой ранью
    Проскакал на розовом коне.

    Все мы, все мы в этом мире тленны,
    Тихо льется с кленов листьев медь...
    Будь же ты вовек благословенно,
    Что пришло процвесть и умереть.

    x x x

    Я обманывать себя не стану,
    Залегла забота в сердце мглистом.
    Отчего прослыл я шарлатаном?
    Отчего прослыл я скандалистом?

    Не злодей я и не грабил лесом,
    Не расстреливал несчастных по темницам.
    Я всего лишь уличный повеса,
    Улыбающийся встречным лицам.

    Я московский озорной гуляка.
    По всему тверскому околотку
    В переулках каждая собака
    Знает мою легкую походку.

    Каждая задрипанная лошадь
    Головой кивает мне навстречу.
    Для зверей приятель я хороший,
    Каждый стих мой душу зверя лечит.

    Я хожу в цилиндре не для женщин -
    В глупой страсти сердце жить не в силе, -
    В нем удобней, грусть свою уменьшив,
    Золото овса давать кобыле.

    Средь людей я дружбы не имею,
    Я иному покорился царству.
    Каждому здесь кобелю на шею
    Я готов отдать мой лучший галстук.

    И теперь уж я болеть не стану.
    Прояснилась омуть в сердце мглистом.
    Оттого прослыл я шарлатаном,
    Оттого прослыл я скандалистом.

    x x x

    Эта улица мне знакома,
    И знаком этот низенький дом.
    Проводов голубая солома
    Опрокинулась над окном.

    Были годы тяжелых бедствий,
    Годы буйных, безумных сил.
    Вспомнил я деревенское детство,
    Вспомнил я деревенскую синь.

    Не искал я ни славы, ни покоя,
    Я с тщетой этой славы знаком.
    А сейчас, как глаза закрою,
    Вижу только родительский дом.

    Вижу сад в голубых накрапах,
    Тихо август прилег ко плетню.
    Держат липы в зеленых лапах
    Птичий гомон и щебетню.

    Я любил этот дом деревянный,
    В бревнах теплилась грозная морщь,
    Наша печь как-то дико и странно
    Завывала в дождливую ночь.

    Голос громкий и всхлипень зычный,
    Как о ком-то погибшем, живом.
    Что он видел, верблюд кирпичный,
    В завывании дождевом?

    Видно, видел он дальние страны,
    Сон другой и цветущей поры,
    Золотые пески Афганистана
    И стеклянную хмарь Бухары.

    Ах, и я эти страны знаю -
    Сам немалый прошел там путь.
    Только ближе к родимому краю
    Мне б хотелось теперь повернуть.

    Но угасла та нежная дрема,
    Все истлело в дыму голубом.
    Мир тебе - полевая солома,
    Мир тебе - деревянный дом!

    ПИСЬМО К МАТЕРИ

    Ты жива еще, моя старушка?
    Жив и я. Привет тебе, привет!
    Пусть струится над твоей избушкой
    Тот вечерний несказанный свет.

    Пишут мне, что ты, тая тревогу,
    Загрустила шибко обо мне,
    Что ты часто ходишь на дорогу
    В старомодном ветхом шушуне.

    И тебе в вечернем синем мраке
    Часто видится одно и то ж:
    Будто кто-то мне в кабацкой драке
    Саданул под сердце финский нож.

    Ничего, родная! Успокойся.
    Это только тягостная бредь.
    Не такой уж горький я пропойца,
    Чтоб, тебя не видя, умереть.

    Я по-прежнему такой же нежный
    И мечтаю только лишь о том,
    Чтоб скорее от тоски мятежной
    Воротиться в низенький наш дом.

    Я вернусь, когда раскинет ветви
    По-весеннему наш белый сад.
    Только ты меня уж на рассвете
    Не буди, как восемь лет назад.

    Не буди того, что отмечталось,
    Не волнуй того, что не сбылось, -
    Слишком раннюю утрату и усталость
    Испытать мне в жизни привелось.

    И молиться не учи меня. Не надо!
    К старому возврата больше нет.
    Ты одна мне помощь и отрада,
    Ты одна мне несказанный свет.

    Так забудь же про свою тревогу,
    Не грусти так шибко обо мне.
    Не ходи так часто на дорогу
    В старомодном ветхом шушуне.

    x x x

    Мне осталась одна забава:
    Пальцы в рот - и веселый свист.
    Прокатилась дурная слава,
    Что похабник я и скандалист.

    Ах! какая смешная потеря!
    Много в жизни смешных потерь.
    Стыдно мне, что я в бога верил.
    Горько мне, что не верю теперь.

    Золотые, далекие дали!
    Все сжигает житейская мреть.
    И похабничал я и скандалил
    Для того, чтобы ярче гореть.

    Дар поэта - ласкать и карябать,
    Роковая на нем печать.
    Розу белую с черною жабой
    Я хотел на земле повенчать.

    Пусть не сладились, пусть не сбылись
    Эти помыслы розовых дней.
    Но коль черти в душе гнездились -
    Значит, ангелы жили в ней.

    Вот за это веселие мути,
    Отправляясь с ней в край иной,
    Я хочу при последней минуте
    Попросить тех, кто будет со мной, -

    Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
    За неверие в благодать
    Положили меня в русской рубашке
    Под иконами умирать.

    x x x

    Заметался пожар голубой,
    Позабылись родимые дали.
    В первый раз я запел про любовь,
    В первый раз отрекаюсь скандалить.

    Был я весь - как запущенный сад,
    Был на женщин и зелие падкий.
    Разонравилось пить и плясать
    И терять свою жизнь без оглядки.

    Мне бы только смотреть на тебя,
    Видеть глаз злато-карий омут,
    И чтоб, прошлое не любя,
    Ты уйти не смогла к другому.

    Поступь нежная, легкий стан,
    Если б знала ты сердцем упорным,
    Как умеет любить хулиган,
    Как умеет он быть покорным.

    Я б навеки забыл кабаки
    И стихи бы писать забросил,
    Только б тонко касаться руки
    И волос твоих цветом в осень.

    Я б навеки пошел за тобой
    Хоть в свои, хоть в чужие дали...
    В первый раз я запел про любовь,
    В первый раз отрекаюсь скандалить.

    x x x

    Ты такая ж простая, как все,
    Как сто тысяч других в России.
    Знаешь ты одинокий рассвет,
    Знаешь холод осени синий.

    По-смешному я сердцем влип,
    Я по-глупому мысли занял.
    Твой иконный и строгий лик
    По часовням висел в рязанях.

    Я на эти иконы плевал,
    Чтил я грубость и крик в повесе,
    А теперь вдруг растут слова
    Самых нежных и кротких песен.

    Не хочу я лететь в зенит,
    Слишком многое телу надо.
    Что ж так имя твое звенит,
    Словно августовская прохлада?

    Я не нищий, ни жалок, ни мал
    И умею расслышать за пылом:
    С детства нравиться я понимал
    Кобелям да степным кобылам.

    Потому и себя не сберег
    Для тебя, для нее и для этой.
    Невеселого счастья залог -
    Сумасшедшее сердце поэта.

    Потому и грущу, осев,
    Словно в листья в глаза косые...
    Ты такая ж простая, как все,
    Как сто тысяч других в России.

    x x x

    Пускай ты выпита другим,
    Но мне осталось, мне осталось
    Твоих волос стеклянный дым
    И глаз осенняя усталость.

    О возраст осени! Он мне
    Дороже юности и лета.
    Ты стала нравиться вдвойне
    Воображению поэта.

    Я сердцем никогда не лгу,
    И потому на голос чванства
    Бестрепетно сказать могу,
    Что я прощаюсь с хулиганством.

    Пора расстаться с озорной
    И непокорною отвагой.
    Уж сердце напилось иной,
    Кровь отрезвляющею брагой.

    И мне в окошко постучал
    Сентябрь багряной веткой ивы,
    Чтоб я готов был и встречал
    Его приход неприхотливый.

    Теперь со многим я мирюсь
    Без принужденья, без утраты.
    Иною кажется мне Русь,
    Иными - кладбища и хаты.

    Прозрачно я смотрю вокруг
    И вижу, там ли, здесь ли, где-то ль,
    Что ты одна, сестра и друг,
    Могла быть спутницей поэта.

    Что я одной тебе бы мог,
    Воспитываясь в постоянстве,
    Пропеть о сумерках дорог
    И уходящем хулиганстве.

    x x x

    Дорогая, сядем рядом,
    Поглядим в глаза друг другу.
    Я хочу под кротким взглядом
    Слушать чувственную вьюгу.

    Это золото осеннее,
    Эта прядь волос белесых -
    Все явилось, как спасенье
    Беспокойного повесы.

    Я давно мой край оставил,
    Где цветут луга и чащи.
    В городской и горькой славе
    Я хотел прожить пропащим.

    Я хотел, чтоб сердце глуше
    Вспоминало сад и лето,
    Где под музыку лягушек
    Я растил себя поэтом.

    Там теперь такая ж осень...
    Клен и липы в окна комнат,
    Ветки лапами забросив,
    Ищут тех, которых помнят.

    Их давно уж нет на свете.
    Месяц на простом погосте
    На крестах лучами метит,
    Что и мы придем к ним в гости,

    Что и мы, отжив тревоги,
    Перейдем под эти кущи.
    Все волнистые дороги
    Только радость льют живущим.

    Дорогая, сядь же рядом,
    Поглядим в глаза друг другу.
    Я хочу под кротким взглядом
    Слушать чувственную вьюгу.

    x x x

    Мне грустно на тебя смотреть,
    Какая боль, какая жалость!
    Знать, только ивовая медь
    Нам в сентябре с тобой осталась.

    Чужие губы разнесли
    Твое тепло и трепет тела.
    Как будто дождик моросит
    С души, немного омертвелой.

    Ну что ж! Я не боюсь его.
    Иная радость мне открылась.
    Ведь не осталось ничего,
    Как только желтый тлен и сырость.

    Ведь и себя я не сберег
    Для тихой жизни, для улыбок.
    Так мало пройдено дорог,
    Так много сделано ошибок.

    Смешная жизнь, смешной разлад.
    Так было и так будет после.
    Как кладбище, усеян сад
    В берез изглоданные кости.

    Вот так же отцветем и мы
    И отшумим, как гости сада...
    Коль нет цветов среди зимы,
    Так и грустить о них не надо.

    x x x

    Вечер черные брови насопил.
    Чьи-то кони стоят у двора.
    Не вчера ли я молодость пропил?
    Разлюбил ли тебя не вчера?

    Не храпи, запоздалая тройка!
    Наша жизнь пронеслась без следа.
    Может, завтра больничная койка
    Упокоит меня навсегда.

    Может, завтра совсем по-другому
    Я уйду, исцеленный навек,
    Слушать песни дождей и черемух,
    Чем здоровый живет человек.

    Позабуду я мрачные силы,
    Что терзали меня, губя.
    Облик ласковый! Облик милый!
    Лишь одну не забуду тебя.

    Пусть я буду любить другую,
    Но и с нею, с любимой, с другой,
    Расскажу про тебя, дорогую,
    Что когда-то я звал дорогой.

    Расскажу, как текла былая
    Наша жизнь, что былой не была...
    Голова ль ты моя удалая,
    До чего ж ты меня довела?

    x x x

    Мы теперь уходим понемногу
    В ту страну, где тишь и благодать.
    Может быть, и скоро мне в дорогу
    Бренные пожитки собирать.

    Милые березовые чащи!
    Ты, земля! И вы, равнин пески!
    Перед этим сонмом уходящих
    Я не в силах скрыть моей тоски.

    Слишком я любил на этом свете
    Все, что душу облекает в плоть.
    Мир осинам, что, раскинув ветви,
    Загляделись в розовую водь.

    Много дум я в тишине продумал,
    Много песен про себя сложил,
    И на этой на земле угрюмой
    Счастлив тем, что я дышал и жил.

    Счастлив тем, что целовал я женщин,
    Мял цветы, валялся на траве
    И зверье, как братьев наших меньших,
    Никогда не бил по голове.

    Знаю я, что не цветут там чащи,
    Не звенит лебяжьей шеей рожь.
    Оттого пред сонмом уходящих
    Я всегда испытываю дрожь.

    Знаю я, что в той стране не будет
    Этих нив, златящихся во мгле.
    Оттого и дороги мне люди,
    Что живут со мною на земле.

    ПУШКИНУ

    Мечтая о могучем даре
    Того, кто русской стал судьбой,
    Стою я на Тверском бульваре,
    Стою и говорю с собой.

    Блондинистый, почти белесый,
    В легендах ставший как туман,
    О Александр! Ты был повеса,
    Как я сегодня хулиган.

    Но эти милые забавы
    Не затемнили образ твой,
    И в бронзе выкованной славы
    Трясешь ты гордой головой.

    А я стою, как пред причастьем,
    И говорю в ответ тебе:
    Я умер бы сейчас от счастья,
    Сподобленный такой судьбе.

    Но, обреченный на гоненье,
    Еще я долго буду петь...
    Чтоб и мое степное пенье
    Сумело бронзой прозвенеть.

    x x x

    Низкий дом с голубыми ставнями,
    Не забыть мне тебя никогда, -
    Слишком были такими недавними
    Отзвучавшие в сумрак года.

    До сегодня еще мне снится
    Наше поле, луга и лес,
    Принакрытые сереньким ситцем
    Этих северных бедных небес.

    Восхищаться уж я не умею
    И пропасть не хотел бы в глуши,
    Но, наверно, навеки имею
    Нежность грустную русской души.

    Полюбил я седых журавлей
    С их курлыканьем в тощие дали,
    Потому что в просторах полей
    Они сытных хлебов не видали.

    Только видели березь да цветь,
    Да ракитник, кривой и безлистый,
    Да разбойные слышали свисты,
    От которых легко умереть.

    Как бы я и хотел не любить,
    Все равно не могу научиться,
    И под этим дешевеньким ситцем
    Ты мила мне, родимая выть.

    Потому так и днями недавними
    Уж не юные веют года...
    Низкий дом с голубыми ставнями,
    Не забыть мне тебя никогда.

    x x x

    Отговорила роща золотая
    Березовым, веселым языком,
    И журавли, печально пролетая,
    Уж не жалеют больше ни о ком.

    Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник -
    Пройдет, зайдет и вновь оставит дом.
    О всех ушедших грезит конопляник
    С широким месяцем над голубым прудом.

    Стою один среди равнины голой,
    А журавлей относит ветер в даль,
    Я полон дум о юности веселой,
    Но ничего в прошедшем мне не жаль.

    Не жаль мне лет, растраченных напрасно,
    Не жаль души сиреневую цветь.
    В саду горит костер рябины красной,
    Но никого не может он согреть.

    Не обгорят рябиновые кисти,
    От желтизны не пропадет трава,
    Как дерево роняет тихо листья,
    Так я роняю грустные слова.

    И если время, ветром разметая,
    Сгребет их все в один ненужный ком...
    Скажите так... что роща золотая
    Отговорила милым языком.

    СОБАКЕ КАЧАЛОВА

    Дай, Джим, на счастье лапу мне,
    Такую лапу не видал я сроду.
    Давай с тобой полаем при луне
    На тихую, бесшумную погоду.
    Дай, Джим, на счастье лапу мне.

    Пожалуйста, голубчик, не лижись.
    Пойми со мной хоть самое простое.
    Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,
    Не знаешь ты, что жить на свете стоит.

    Хозяин твой и мил и знаменит,
    И у него гостей бывает в доме много,
    И каждый, улыбаясь, норовит
    Тебя по шерсти бархатной потрогать.

    Ты по-собачьи дьявольски красив,
    С такою милою доверчивой приятцей.
    И, никого ни капли не спросив,
    Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.

    Мой милый Джим, среди твоих гостей
    Так много всяких и невсяких было.
    Но та, что всех безмолвней и грустней,
    Сюда случайно вдруг не заходила?

    Она придет, даю тебе поруку.
    И без меня, в ее уставясь взгляд,
    Ты за меня лизни ей нежно руку
    За все, в чем был и не был виноват.

    x x x

    Видно, так заведено навеки -
    К тридцати годам перебесясь,
    Все сильней, прожженные калеки,
    С жизнью мы удерживаем связь.

    Милая, мне скоро стукнет тридцать,
    И земля милей мне с каждым днем.
    Оттого и сердцу стало сниться,
    Что горю я розовым огнем.

    Коль гореть, так уж гореть сгорая,
    И недаром в липовую цветь
    Вынул я кольцо у попугая -
    Знак того, что вместе нам сгореть.

    То кольцо надела мне цыганка.
    Сняв с руки, я дал его тебе,
    И теперь, когда грустит шарманка,
    Не могу не думать, не робеть.

    В голове болотный бродит омут,
    И на сердце изморозь и мгла:
    Может быть, кому-нибудь другому
    Ты его со смехом отдала?

    Может быть, целуясь до рассвета,
    Он тебя расспрашивает сам,
    Как смешного, глупого поэта
    Привела ты к чувственным стихам.

    Ну, и что ж! Пройдет и эта рана.
    Только горько видеть жизни край.
    В первый раз такого хулигана
    Обманул проклятый попугай.

    x x x

    Гори, звезда моя, не падай.
    Роняй холодные лучи.
    Ведь за кладбищенской оградой
    Живое сердце не стучит.

    Ты светишь августом и рожью
    И наполняешь тишь полей
    Такой рыдалистою дрожью
    Неотлетевших журавлей.

    И, голову вздымая выше,
    Не то за рощей - за холмом
    Я снова чью-то песню слышу
    Про отчий край и отчий дом.

    И золотеющая осень,
    В березах убавляя сок,
    За всех, кого любил и бросил,
    Листвою плачет на песок.

    Я знаю, знаю. Скоро, скоро
    Ни по моей, ни чьей вине
    Под низким траурным забором
    Лежать придется так же мне.

    Погаснет ласковое пламя,
    И сердце превратится в прах.
    Друзья поставят серый камень
    С веселой надписью в стихах.

    Но, погребальной грусти внемля,
    Я для себя сложил бы так:
    Любил он родину и землю,
    Как любит пьяница кабак.

    x x x

    Я спросил сегодня у менялы,
    Что дает за полтумана по рублю,
    Как сказать мне для прекрасной Лалы
    По-персидски нежное "люблю"?

    Я спросил сегодня у менялы
    Легче ветра, тише Ванских струй,
    Как назвать мне для прекрасной Лалы
    Слово ласковое "поцелуй"?

    И еще спросил я у менялы,
    В сердце робость глубже притая,
    Как сказать мне для прекрасной Лалы,
    Как сказать ей, что она "моя"?

    И ответил мне меняла кратко:
    О любви в словах не говорят,
    О любви вздыхают лишь украдкой,
    Да глаза, как яхонты, горят.

    Поцелуй названья не имеет,
    Поцелуй не надпись на гробах.
    Красной розой поцелуи веют,
    Лепестками тая на губах.

    От любви не требуют поруки,
    С нею знают радость и беду.
    "Ты - моя" сказать лишь могут руки,
    Что срывали черную чадру.

    x x x

    Шаганэ ты моя, Шаганэ!
    Потому, что я с севера, что ли,
    Я готов рассказать тебе поле,
    Про волнистую рожь при луне.
    Шаганэ ты моя, Шаганэ.

    Потому, что я с севера, что ли,
    Что луна там огромней в сто раз,
    Как бы ни был красив Шираз,
    Он не лучше рязанских раздолий.
    Потому, что я с севера, что ли.

    Я готов рассказать тебе поле,
    Эти волосы взял я у ржи,
    Если хочешь, на палец вяжи -
    Я нисколько не чувствую боли.
    Я готов рассказать тебе поле.

    Про волнистую рожь при луне
    По кудрям ты моим догадайся.
    Дорогая, шути, улыбайся,
    Не буди только память во мне
    Про волнистую рожь при луне.

    Шаганэ ты моя, Шаганэ!
    Там, на севере, девушка тоже,
    На тебя она страшно похожа,
    Может, думает обо мне...
    Шаганэ ты моя, Шаганэ.

    x x x

    Ты сказала, что Саади
    Целовал лишь только в грудь.
    Подожди ты, бога ради,
    Обучусь когда-нибудь!

    Ты пропела: "За Евфратом
    Розы лучше смертных дев".
    Если был бы я богатым,
    То другой сложил напев.

    Я б порезал розы эти,
    Ведь одна отрада мне -
    Чтобы не было на свете
    Лучше милой Шаганэ.

    И не мучь меня заветом,
    У меня заветов нет.
    Коль родился я поэтом,
    То целуюсь, как поэт.

    x x x

    Никогда я не был на Босфоре,
    Ты меня не спрашивай о нем.
    Я в твоих глазах увидел море,
    Полыхающее голубым огнем.

    Не ходил в Багдад я с караваном,
    Не возил я шелк туда и хну.
    Наклонись своим красивым станом,
    На коленях дай мне отдохнуть.

    Или снова, сколько ни проси я,
    Для тебя навеки дела нет,
    Что в далеком имени - Россия -
    Я известный, признанный поэт.

    У меня в душе звенит тальянка,
    При луне собачий слышу лай.
    Разве ты не хочешь, персиянка,
    Увидать далекий синий край?

    Я сюда приехал не от скуки -
    Ты меня, незримая, звала.
    И меня твои лебяжьи руки
    Обвивали, словно два крыла.

    Я давно ищу в судьбе покоя,
    И хоть прошлой жизни не кляну,
    Расскажи мне что-нибудь такое
    Про твою веселую страну.

    Заглуши в душе тоску тальянки,
    Напои дыханьем свежих чар,
    Чтобы я о дальней северянке
    Не вздыхал, не думал, не скучал.

    И хотя я не был на Босфоре -
    Я тебе придумаю о нем.
    Все равно - глаза твои, как море,
    Голубым колышутся огнем.

    x x x

    Быть поэтом - это значит то же,
    Если правды жизни не нарушить,
    Рубцевать себя по нежной коже,
    Кровью чувств ласкать чужие души.

    Быть поэтом - значит петь раздолье,
    Чтобы было для тебя известней.
    Соловей поет - ему не больно,
    У него одна и та же песня.

    Канарейка с голоса чужого -
    Жалкая, смешная побрякушка.
    Миру нужно песенное слово
    Петь по-свойски, даже как лягушка.

    Магомет перехитрил в коране,
    Запрещая крепкие напитки,
    Потому поэт не перестанет
    Пить вино, когда идет на пытки.

    И когда поэт идет к любимой,
    А любимая с другим лежит на ложе,
    Благою живительной хранимый,
    Он ей в сердце не запустит ножик.

    Но, горя ревнивою отвагой,
    Будет вслух насвистывать до дома:
    "Ну и что ж, помру себе бродягой,
    На земле и это нам знакомо".

    x x x

    Руки милой - пара лебедей -
    В золоте волос моих ныряют.
    Все на этом свете из людей
    Песнь любви поют и повторяют.

    Пел и я когда-то далеко
    И теперь пою про то же снова,
    Потому и дышит глубоко
    Нежностью пропитанное слово.

    Если душу вылюбить до дна,
    Сердце станет глыбой золотою,
    Только тегеранская луна
    Не согреет песни теплотою.

    Я не знаю, как мне жизнь прожить:
    Догореть ли в ласках милой Шаги
    Иль под старость трепетно тужить
    О прошедшей песенной отваге?

    У всего своя походка есть:
    Что приятно уху, что - для глаза.
    Если перс слагает плохо песнь,
    Значит, он вовек не из Шираза.

    Про меня же и за эти песни
    Говорите так среди людей:
    Он бы пел нежнее и чудесней,
    Да сгубила пара лебедей.

    x x x

    Синий туман. Снеговое раздолье,
    Тонкий лимонный лунный свет.
    Сердцу приятно с тихою болью
    Что-нибудь вспомнить из ранних лет.

    Снег у крыльца как песок зыбучий.
    Вот при такой же луне без слов,
    Шапку из кошки на лоб нахлобучив,
    Тайно покинул я отчий дров.

    Снова вернулся я в край родимый.
    Кто меня помнит? Кто позабыл?
    Грустно стою я, как странник гонимый, -
    Старый хозяин своей избы.

    Молча я комкаю новую шапку,
    Не по душе мне соболий мех.
    Вспомнил я дедушку, вспомнил я бабку,
    Вспомнил кладбищенский рыхлый снег.

    Все успокоились, все там будем,
    Как в этой жизни радей не радей, -
    Вот почему так тянусь я к людям,
    Вот почему так люблю людей.

    Вот отчего я чуть-чуть не заплакал
    И, улыбаясь, душой погас, -
    Эту избу на крыльце с собакой
    Словно я вижу в последний раз.

    x x x

    Мелколесье. Степь и дали.
    Свет луны во все концы.
    Вот опять вдруг зарыдали
    Разливные бубенцы.

    Неприглядная дорога,
    Да любимая навек,
    По которой ездил много
    Всякий русский человек.

    Эх вы, сани! Что за сани!
    Звоны мерзлые осин.
    У меня отец - крестьянин,
    Ну, а я - крестьянский сын.

    Наплевать мне на известность
    И на то, что я поэт.
    Эту чахленькую местность
    Не видал я много лет.

    Тот, кто видел хоть однажды
    Этот край и эту гладь,
    Тот почти березке каждой
    Ножку рад поцеловать.

    Как же мне не прослезиться,
    Если с венкой в стынь и звень
    Будет рядом веселиться
    Юность русских деревень.

    x x x

    Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
    Что стоишь нагнувшись под метелью белой?

    Или что увидел? Или что услышал?
    Словно за деревню погулять ты вышел.

    И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
    Утонул в сугробе, приморозил ногу.

    Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,
    Не дойду до дома с дружеской попойки.

    Там вон встретил вербу, там сосну приметил,
    Распевал им песни под метель о лете.

    Сам себе казался я таким же кленом,
    Только не опавшим, а вовсю зеленым.

    И, утратив скромность, одуревши в доску,
    Как жену чужую, обнимал березку.

    x x x

    Не гляди на меня с упреком,
    Я презренья к тебе не таю,
    Но люблю я твой свор с поволокой
    И лукавую кротость твою.

    Да, ты кажешься мне распростертой,
    И, пожалуй, увидеть я рад,
    Как лиса, притворившись мертвой,
    Ловит воронов и воронят.

    Ну, и что же, лови, я не струшу.
    Только как бы твой пыл не погас?
    На мою охладевшую душу
    Натыкались такие не раз.

    Не тебя я люблю, дорогая,
    Ты лишь отзвук, лишь только тень.
    Мне в лице твоем снится другая,
    У которой глаза - голубень.

    Пусть она и не выглядит кроткой
    И, пожалуй, на вид холодна,
    Но она величавой походкой
    Всколыхнула мне душу до дна.

    Вот такую едва ль отуманишь,
    И не хочешь пойти, да пойдешь,
    Ну, а ты даже в сердце не вранишь
    Напоенную ласкою ложь.

    Но и все же, тебя презирая,
    Я смущенно откроюсь навек:
    Если б не было ада и рая,
    Их бы выдумал сам человек.

    x x x

    До свиданья, друг мой, до свиданья.
    Милый мой, ты у меня в груди.
    Предназначенное расставанье
    Обещает встречу впереди.

    До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
    Не грусти и не печаль бровей, -
    В этой жизни умирать не ново,
    Но и жить, конечно, не новей.

    1925


Источник: http://samlib.ru/a/as_w/yesen.shtml